Хроники народов. Орки.

    ХРОНИКИ НАРОДОВ. ОРКИ.

    Племена орков родом из джунглей и болот плоскогорья Ру-Аркх. Несмотря на теплый, влажный климат, места эти очень суровы и малопригодны для жизни: ядовитые змеи, хищники, непроходимые топи, огромные плотоядные растения — это лишь самые очевидные из опасностей, подстерегающих любого, кто осмелится ступить под сень вечнозеленых лесов. Потому нет ничего удивительного в том, что выжить в подобных условиях мог только по-настоящему выносливый и сильный народ. Происхождение орков по сей день остается неясным, хотя сами они считают своими прародителями гигантских болотных обезьян. С древних времен у орков существовал культ этих мифических животных, с которым связано немало ритуалов и традиций — по большей части, весьма неприятных. Вот как описывает один из обрядов поклонения болотной обезьяне знаменитый картограф и мемуарист Рагнар Камнебородый, гном, попавший в плен к оркам во время геологической разведки северных склонов плоскогорья:

«На широком помосте, сооруженном на самой вершине Старшего древа, возвышалось мерзкое чучело обезьяны, сжимающей в своих лапах факелы. Вокруг чучела — четыре столба, увешанных черепами, рогами и личинами. На другом краю помоста стояло нечто вроде трона, на который с ногами взобрался деревенский шаман, полностью обнаженный, за исключением большой деревянной маски, целиком скрывавшей его уродливую клыкастую морду. По обеим сторонам «трона» лежали кучи выбеленных временем и солнцем черепов. Приглядевшись, мы с ужасом различили среди них даже черепа наших соотечественников — тут-то и стало ясно, какая именно участь была нам уготована. Нас, связанных, слабых от жажды, бросили на дощатый настил, служивший полом в этом отвратительном месте. Мы стонали и просили воды, но шаман, оставшийся с нами наедине, сидел на своем троне, не шевелясь, глядя в одну точку перед собой, словно сам стремился превратиться в истукана. Солнце клонилось к закату, орки начали постепенно подниматься сюда по многочисленным веревочным мостикам и лестницам. Их становилось все больше, доски настила жалобно поскрипывали под тяжелыми шагами массивных зеленых ступней, и я стал даже мечтать, чтобы старый помост не выдержал веса своих хозяев. Рухнуть вниз с такой высоты означало бы верную смерть для всех — мне и моим товарищам тоже не удалось бы уцелеть, но, по крайней мере, мы оказались бы в равном положении с тюремщиками. К тому моменту, когда солнце полностью скрылось за горизонтом, вокруг нас собралась уже вся деревня. Помост выдержал.

    Зажглись факелы, двое орков начали бить в барабаны. От глухих, размеренных ударов влажный воздух пульсировал, словно где-то совсем рядом билось огромное живое сердце. Дикари хранили полное молчание, и почему-то именно из-за этого в моей душе погасли последние проблески надежды увидеть следующее утро. Ритм барабанов наполнял все вокруг, гудел в ушах, вибрировал в костях, опутывал мышцы. Казалось уже, что так будет продолжаться вечно, но внезапно шаман вскочил, поднялся во весь рост на сиденье трона и начал бесноваться: он пронзительно кричал, хрипло выл, топал ногами, махал кулаками, грозил ими кому-то, бил себя в грудь. Далеко не сразу я понял, что именно происходит — думаю, он изображал самца болотной обезьяны, призывая самку — свою богиню — явиться им в том отвратительном чучеле.

    И она откликнулась на зов. Факелы в ее лапах вдруг вспыхнули ярче, их отблески озарили тошнотворную морду идола, придав ему поразительно одушевленное выражение. Мертвая тварь, набитая опилками и песком, смотрела прямо на меня своими деревянными глазищами и улыбалась.

    Она улыбалась.

    Орки вокруг взвыли от восторга. Могучие зеленые лапы схватили одного из моих товарищей, Гримли Красноносого, потащили его к зловещему истукану. Гримли, у которого не осталось уже сил сопротивляться, только стонал от ужаса. Я в бессильной ярости пытался порвать свои путы, но помочь бедняге было уже нельзя. Скандируя что-то нечленораздельное, вторя оглушительно ревущему шаману, орки поднесли жертву к ожившему чучелу и сбросили несчастного вниз. В тот же миг наступила полная тишина.

    И в этой тишине я не услышал звука упавшего тела. По сей день мне приходится убеждать себя, что причиной тому послужила слишком большая высота. Иногда получается. Но душными летними ночами я просыпаюсь в холодном поту, точно зная: там, под помостом, моего друга Гримли схватило что-то длиннорукое и голодное, бесшумной тенью скользнувшее сквозь тьму южных сумерек.

Хроники народов. Орки.

Хроники народов. Орки.

    Как бы то ни было, ритуал еще не завершился. Шаман продолжал бесноваться, барабаны громыхали по-прежнему — остальных пленников ожидала та же участь, что и Красноносого, да хранят Гранитные Предки его душу. Я приготовился к смерти, намереваясь встретить ее со всем достоинством, на которое был способен — в Медовые Чертоги войдет лишь тот, кто не устрашился, увидев перед собой конец пути. Собрав остатки храбрости, я взглянул в озаренный факелами лик гибели, что таращилась на меня деревянными глазами. Она улыбалась.

    И тут откуда-то издалека донесся оглушительный, душераздирающий рев. Несколько мгновений орки недоуменно переглядывались, а потом со всех ног рванули в разные стороны, помчались по хлипким мостикам вниз — только шаман остался на месте, не имея сил вырваться из цепкого взгляда своей ужасной богини. Внизу, в темноте началась какая-то возня, раздавались хриплые, отрывистые приказы, лязгало оружие. Орки спешно готовились к схватке. Я понял, что Гранитные Предки, смилостившись, даровали мне и моим товарищам шанс на спасение. Извиваясь, словно уж, подполз я к шаткому деревянному мостику и покатился по нему вниз, надеясь, что удача не отвернется от меня. Ранее, когда нас поднимали к идолу, я заметил на нижнем ярусе нечто вроде стойки с оружием — и теперь стремился к ней. Оказалось, зеленокожие успели расхватать все, кроме старого ржавого тесака — но мне хватило и его иззубренного лезвия, чтобы перерезать веревки, стягивавшие мои запястья. Освободившись от пут, я подхватил тесак и вернулся к товарищам. Внизу уже кипела битва - на деревню вероломно напало соседнее орочье племя. Подобное не редкость для этих дикарей. Свистели в воздухе тяжелые керны, громыхали по костяным щитам дубины и каменные топоры, отборная ругань рвала ночь на части.

    Мы побежали вниз, стараясь спуститься таким образом, чтобы миновать сражение, но это оказалось непросто — подвесные переходы между ветвями и стволами огромных деревьев создавали здесь настоящий лабиринт, по которому можно было блуждать бесконечно, особенно в темноте. Инженер Фрор Трехпалый сорвался вниз, наступив на прогнившую доску. В конце концов нам, троим оставшимся, удалось добраться до земли — и, по счастливой случайности, мы очутились возле частокола, а перелезть через эту примитивную преграду сумел бы даже ребенок.

    Деревня орков, в которой все еще продолжалась драка, осталась позади. Мы уходили в джунгли, радуясь своему чудесному спасению. Радовались мы рано — потому что понятия не имели, какие страшные опасности поджидают нас в глубине этих непроходимых болотистых лесов...»

    Как видно из приведенного живописного отрывка, кроме суровой окружающей среды, орки постоянно стражались и друг с другом. Пришло время, когда плоскогорье Ру-Аркх уже не могло вместить всех зеленокожих, а потому некоторые племена, вытесненные более могущественными соседями, вынуждены были уходить в великую пустыню Карраз-Гул, что лежит в центре мира, разделяя собой владения четырех народов. По расчетам историков, первые орки появились здесь около 800 года до Последнего Мора. Новые условия не только не сломили их, но, наоброт, закалили, превратили в умелых, бесстрашных воинов. Орки Карраз-Гула вели кочевой образ жизни, совершая постоянные набеги на земли соседей: пограничные королевства людей на северо-востоке и наземные заводы гномов в предгорьях Торгорского Кряжа на северо-западе. Зеленокожие варвары сжигали все, что не могли разграбить, и убивали всех, кого не могли увести в рабство. Война кормила и одевала их, обеспечивала оружием и рабочей силой — война стала основой существования. Отныне каждый орк рождался для битв и подвигов, а погибая, уходил сражаться в небесной армии Зара. Безжалостный, коварный, кровожадный бог войны Зар теперь был новым покровителем орков, тем более, что он не требовал молитв, жертвоприношений, ритуалов и даже шаманов — капищем ему служило поле боя, молитвой — боевой клич, а жертвой — поверженный враг.

    Во главе каждого кочевого племени стоял вождь, сильнейший воин. Выбирался он просто: все претенденты сходились в драке, а последний уцелевший объявлялся вождем.

    Именно так на сцене истории появился Дерзаг Каг, величайший орочий полководец, создатель единого орочьего каганата. Придя к власти в племени Кривых Клыков, он повел своих братьев не в очередной грабительский рейд, а на соседей по пустыне. В течение нескольких лет, вызывая на бой вождя за вождем, он одолел их всех, оказавшись в итоге единоличным правителем Карраз-Гула.

    В 206 году до Последнего Мора войска Дерзаг Кага вторглись на плоскогорье Ру-Аркх, без труда подчинив местное население, не сумевшее оказать серьезного сопротивления. Капища обезьяних богов были уничтожены, идолы сожжены, а все орки отныне должны были поклоняться Зару.

    Империя Дерзаг Кага, названная в его честь Каганатом, простиралась на многие тысячи миль, превосходя по размерам любые известные государства. В ключевых точках рабы возводили неприступные крепости, служившие форпостами для новых набегов. Жажду власти нельзя утолить — и вот, в 198 году до Последнего Мора орды зеленокожих вышли к западным границам людских королевств, начав войну, которая не прекращалась ни на день в течение следующих полутора сотен лет.

    Орден Паладинов, охранявший рубежи, встретил нападавших во всеоружии. Однако теперь рыцари противостояли не разрозненным племенам, охотящимся за добычей, а гигантской армии, пришедшей покорять и уничтожать. Прекрасно сохранилось письмо великого магистра Паладинов, лорда Воллмонда, написанное вскоре после вторжения:

    «...Их тактика заметно изменилась за эти годы. Прежде клыкастые варвары лезли на стены разрозненной толпой, надеясь только на силу своих лап и тяжесть дубин. Теперь они движутся хорошо организованными отрядами, используют осадные машины и лестницы. Многие закованы в броню устрашающего вида и прикрываются огромными шипастыми щитами, из-за чего превращаются в серьезное испытание для наших славных витязей. На открытых пространствах вперед выходят другие воины, в легкой броне, но быстрые и свирепые, вооруженные каменными палицами на длинных древках. Эти берсерки вламываются в строй, разбрасывая бойцов, словно кукол, открывая дорогу идущим следом броненосцам. Мы с огромным трудом сдерживаем их бешеный натиск. Они атакуют днем и ночью, наваливаясь на нас волна за волной, неустрашимые, неутомимые. От крика «Дер-Заг! Дер-Заг!», исторгнутого тысячами глоток, стынет в жилах кровь.

    Лекари не успевают врачевать раненых, новобранцы теряют присутствие духа, в войсках начинаются волнения. Дезертиров пока нет, но их появление не заставит себя ждать. Мне уже доносят о готовящихся побегах.

    Не знаю, сколько еще мы сможем удерживать орочий натиск, Ваше Величество. Делаем все, что в наших силах, но сил этих явно недостаточно. Потому смиренно прошу Вас оставить прошлые разногласия, хотя бы отложить их на время, и прислать подкрепление — Ваши Золотые Батальоны. Не ради доблести или славы, но ради сохранения мира и спокойствия на землях цивилизованных народов. Появилась новая сила, с которой придется считаться всем, кто хочет уцелеть. Именно так. Сейчас речь идет о выживании...»

    Рыцари не справлялись с бесконечными штурмами, сдавали рубеж за рубежом, отступая вглубь страны. Короли, заплывшие жиром и высокомерием, не спешили приходить на помощь доблестным Паладинам. Казалось, еще немного — и последнее отчаянное сопротивление людей будет сломлено. Но в самом начале 195 года до Последнего Мора первый и последний великий каган орков Дерзаг Каг внезапно умер. Никто так и не узнал, почему. Ходили слухи, будто его отравили подосланные лордом Воллмондом шпионы, будто кто-то из рабов смог подобраться на расстояние броска кинжала. Достоверно мы не узнаем никогда.

    Со смертью кагана созданная им империя потеряла единственную силу, способную удержать ее в целости. Не успело тело вождя остыть, а претенденты на его место уже катались в пыли перед шатром, вцепившись друг другу в глотки. Предводители племен, почуяв свободу, объявляли себя каганами, наследниками Могучего Дерзага, Сына Зара — к 190 году в пустыне Карраз-Гул насчитывалось девятнадцать мелких каганатов, каждый из которых именовался Единым. Племена джунглей Ру-Аркха, как ни странно, сохраняли верность мертвому повелителю дольше остальных, и только в 183 году они назвались отдельным каганатом.

    Тем не менее, война с людьми не закончилась. Орки продолжали штурмовать твердыни Ордена Паладинов, хотя их натиск значительно ослаб. Это позволило рыцарям собраться с силами, укрепить свои позиции и даже перейти в контрнаступление. Боевые действия на границе продолжались с переменными успехом и интенсивностью еще более века. За это время Орден, чрезвычайная польза которого теперь была очевидна всем королям и баронам, невероятно разбогател. Для Паладинов то столетие стало золотым веком, эпохой расцвета. Но подробнее об этом читайте в другой главе моего скромного труда, а мы пока вернемся к оркам.

    Только к 49 году до Последнего Мора они научились принимать совместные решения — именно тогда впервые состоялся Совет Племен, на котором каганы согласились заключить с Паладинами перемирие. Двое вождей во время Совета были зарезаны, один затоптан и еще один заживо съеден, но первый блин всегда выходит комом. Перемирие, с готовностью принятое людьми, позволило оркам сосредоточиться на своих внутренних проблемах, то есть, продолжать выяснять, кто из них самый большой и самый сильный. Возможно, когда-нибудь у них и появился бы новый Дерзаг, способный вновь объединить зеленокожих, но...

    Но мир рухнул, распался на части, когда из тьмы вырвался Мор Безумия, воплощение божественной ненависти. Все изменилось. Сразу, в одночасье, порядок сменился хаосом, а свет мраком.

    Я давно уже не покидал Третий Замок, последнюю уцелевшую крепость нашего Ордена, потому сам не обладаю сведениями о том, что происходит снаружи. Но к нам стягиваются выжившие братья-алхимики, и они приносят новости. Из их слов выстраивается ужасная картина абсолютной разрухи, не оставляющей никаких надежд на возвращение к прежней жизни. Рассказ брата Ларатуса, которому на пути сюда довелось столкнуться с орками, приведу здесь с его позволения:

    «Проклятье повлияло на зеленокожих, пожалуй, сильнее, чем на другие народы. И без того наполовину звери, они окончательно превратились в чудовищ, бездумные машины для убийства. Теперь у них нет и не может быть вождей, а значит, и племен — ведь когда рядом не найдется кого-то сильнее и злее, каждый орк становится сам себе вождем и любого встречного сородича воспринимает лишь как добычу или соперника. Я видел, как огромный орк, вооруженный каменной палицей, грабил проходящие по дороге повозки, и ему помогали в этом два гнома с пороховыми аркебузами! То есть, уже не имеет значения, кто именно стоит в одном строю с тобой, кто именно прикрывает тебе спину — важно, что там вообще есть некто, кому ты можешь доверять! Потому что одиночки обречены, потому что гномы с аркебузами принесут тебе больше пользы, чем еще один зеленокожий варвар с дубиной, потому что, попытавшись вновь обьединиться в племена, орки непременно покромсают друг друга в клочья. Эти дикари ведь все еще верят в Зара, а богу войны безразлично, существо какой расы ты отправил ему в пасть. Ему безразлично, существо какой расы тебе в этом помогло. Он жаждет крови, и весь наш мир теперь превратился в один большой алтарь. Орки наслаждаются творящимся вокруг хаосом, словно родной стихией, и славят своего жестокого бога, убивая любого, кто осмелится перейти им дорогу».

    Этими жуткими откровениями я хотел было закончить главу об орках, но, пожалуй, добавлю еще пару слов. Вчера до замка добрались братья из южных земель, побывавшие на окраине плоскогорья Ру-Аркх. Они рассказывают, как по ночам в глубине джунглей слышался гулкий бой барабанов и хриплые нечленораздельные крики, а иногда высоко над ними, в черноте меж ветвей и лиан проносилось нечто большое, но невидимое. От этих историй я потерял сон и аппетит, отрывки из мемуаров гнома-картографа беспрерывно крутятся в моей голове, не позволяя ни на секунду забыть о кошмарной истине. Древние демоны возвращаются.

    Поистине, темные времена настали для всех нас.